Рождение державы - Страница 105

105

Мятеж османы подавили жестоко. Янычары, ворвавшись в горную крепость, в живых никого не оставили. Затем, догнав и захватив обоз, рослых отроков, стариков и малышню порубили. Мальчиков десяти – тринадцати лет отделили и увели для отправки в янычарский корпус. Девочек и девушек до семнадцати лет тоже увезли, а оставшихся женщин три дня насиловали, затем заковали в цепи и по цехину за голову продали перекупщикам рабов. Мужчин – не воинов, а также переодетых крестьянами чудом оставшихся в живых отроков из младшей дружины – заковали в цепи и отправили в рабство.

В его душе тогда ничего не осталось, кроме пустоты и безразличия. Он даже слабо помнил, как покупатель рабов, длинноусый, с выбритой головой и длинным, растущим с макушки чубом дядька, обмахиваясь шляпой, интересовался его грамотностью и знанием счета. Глаза ожили, только когда он потребовал показать ладони и спросил:

– Меч держал в какой, в правой или в левой руке?

– Я обоерукий.

Потом была палуба шхуны, где собрались такие же молодые православные воины, выкупленные из рабства, как и они. Дорога оказалась сытой и спокойной, правда, говорят, еще в самом начале, как только отошли от Кафы, двоим бузотерам пан Иван (так его называли все русы) снял головы, а тела выбросил за борт.

Куда они идут и что должны будут делать, пан Иван объяснил:

– Нам не нужны рабы, нам нужны воины. Поживете годик в гишпанском замке князя Михайлы, там вас приоденем, полную броню кирасира дадим, оружие новое: мечи, пистоли, мушкеты и коней добрых.

О! Глаза ребят загорелись! Да на одну такую броню и за три похода не всегда заработаешь, а здесь и все оружие, и конь добрый.

– А броня, оружие, конь – это насовсем или как? – спросил кто-то.

– Насовсем, только отработать придется. На князе Михайле тяжкий долг висит, кровный, вот и надо будет сходить в Украину да отдать его.

– Слышали! Знаем! – раздались голоса.

Действительно, уже в Кафе ни для кого не было секретом, на чьи деньги выкупаются молодые воины и для каких целей.

– Пан Иван, а что мы в замке целый год делать будем? – спросил один из русов.

– А девки там есть? – поинтересовался кто-то другой.

– Есть. Только вам на них ни времени, ни сил не будет. Вот тебя, казак, как зовут?

– Петро, – сказал усеянный веснушками улыбчивый парень.

– А к какому ты куреню приписан, пан Петро?

– К Уманскому.

– Так ты еще к моему родному куреню приписан?! А знаешь ли ты, сынку, как в Уманском курене казачков тренируют?

– Знаю, дядьку, – угрюмо буркнул Петро, и голова его вобралась в плечи.

– Вот и я вас так тренировать буду, только еще крепче! – потряс он кулаком в воздухе.

– А потом что будет, пан Иван?

– Когда потом?

– Когда пан Михайло долг вернет?

– А что, вы свободные казаки, если захотите уйти – уйдете на все четыре стороны. А если кто захочет остаться или кому-то некуда идти, то дадите князю клятву верности, а он каждому воину за честную службу обещал выделить лан в двести моргов земли.

– Уй-ю-юй! Да это же целая панская маетность, – заговорили между собой ребята и кто-то выкрикнул: – Если так, то мы можем все захотеть. Тогда у пана Михайлы всех Каширских земель не хватит.

– Хватит, – тихо сказал пан Иван. – У него за морем столько своей земли есть, что на двадцать тысяч воинов хватит. Благодатной и родючей.

Для Стояна русское наречие было сложным, но, переспрашивая у Данко значение некоторых слов, общий смысл тех разговоров понял неплохо. По пути в Испанию они частенько, сидя на палубе, травили байки да размышляли о будущей жизни. Об их благодетеле, князе Михайле Каширском, слышали все русы, а некоторые даже видели его, при этом говорили, что он такой же казак, как и они.

– Не такой он, а реестровый и до девок больно охоч, еще в Бахчисарае заметил. А когда проезжали через Черкассы, уж очень на мою сеструху пялился. Прямо зло взяло, – сказал черноволосый хмурый казак.

– Мыкола, а сеструха твоя красивая? – спросил кто-то.

– Красивая, а ты что, сомневаешься? – сжал тот кулаки.

– Тю, дурный. Панове-товарищи! Покажите мне хоть одного нормального казака, который спокойно пройдет мимо красивой девки! Да тебе самому, Мыкола, дай только понюхать…

– Гы-гы-гы! Га-га-га! – засмеялись на палубе.

Чем реестровый, или, как их еще называли, городской (гродский), казак отличается от обычного запорожца, Стоян так и не понял, но знал теперь точно, что за освобождение из рабства отслужить придется нормальному, такому же молодому воину, как и они сами. Воину, который и в рабстве без права выкупа побывал, да смог сбежать оттуда. И будут они не землю копать, а заниматься делом привычным и лично для него любимым – воевать. Тогда Данко собрал их тихо в своем кругу, и они решили пока плыть по течению и посмотреть на то, как сложатся обстоятельства. А связывать ли с кем-то свою судьбу или вернуться партизанить в Болгарию, жизнь покажет.

Они тогда даже не подозревали, что действительность превзойдет все их ожидания. С первых дней знакомства с князем они, будучи неплохо образованными с детства, столкнулись с феноменом его величайших познаний в самых различных областях науки, техники, военного дела и человеческого бытия. Его строгость и жесткость компенсировались открытостью, честностью и готовностью поддержать ближнего. Такой же молодой парень, как и все они, князь никогда не кичился своим происхождением, считал себя равным среди равных. Так же, как и они, был он любителем песен, испанской гитары, веселого времяпрепровождения и девчонок.

105