Рождение державы - Страница 119

119

Однако был известен случай группового изнасилования казачки-хуторянки одним из отпрысков богатого помещика пана Ярузельского вместе с дружками. Чтобы скрыть сию гнусность, они ее убили. Но кто-то из работавших в поле крестьян что-то видел, кто-то кому-то шепнул, и все это вылезло наружу.

Троих дружков изловили и умертвили быстро, а малого Ярузельского спрятали при дворе французского герцога, но казаки и там нашли. Возмездие в данном случае было неминуемым.

Таким образом, шляхтич и казак – это не просто слова-синонимы, это абсолютно одинаковые люди, только называются по-разному. И один, и второй, не имея за душой ни гроша, а на теле драную свитку или шаровары, никогда не пожелают расстаться с родовым мечом стоимостью в целую деревню вместе с крепостными. Да, друг с другом не целуются, и молятся один – в церкви, а второй – в костеле, но вековая готовность дать и получить обратку заставляет относиться друг к другу корректно.

Обо всем этом размышлял, лежа в бане на полке, где оба лейтенанта вдумчиво охаживали меня березовыми вениками.

За эти дни успел сходить на прием к пану полковнику, где в присутствии казацкой старшины новоназначенный гетманом полковой писарь составил за моей подписью универсал о передаче прав на родовые земли и титул главы рода в собственность брату Юрию Якимовичу Каширскому, по вхождении в совершеннолетие. Распорядителем имущества до момента вхождения в возраст четырнадцати лет назначил его мать Анну Каширскую.

В универсале отметил, что Юрий или его потомки потеряют титул, если данные земли в добровольном порядке будут переданы под юрисдикцию неправославных монархов. Моя вера в кровь рода и знания будущего говорили, что царь Петр такого не допустит, но мало ли как оно повернется лет через двадцать, после того как мы начнем менять вектор развития истории. Поэтому один экземпляр собирался завезти в Каширскую ставку, а второй передать в архив Митрополиту Киевскому и Всея Руси.

Но, узнав, что после кончины митрополита Иосифа до сих пор никто другой не избран, решил в Лавру не ездить, а универсал передал на хранение отцу Феофану, архимандриту Гнежинского монастыря.

Можно было бы обойтись и без этих сложностей, но припоминал рассказы своего деда еще в той жизни, что лишение титулов дворянства, имеющего корни, уходящие в глубь веков, для монархов являлось делом довольно сложным. Можно было нагло ограбить, забрать земли, убить князя и вырезать наследников вплоть до беременной жены, но нельзя отобрать указом то, чего никогда не давал. Например, князья Гедеминовичи, попавшие в немилость к Ивану Грозному, сбегали за кордон Московского царства, сразу же восстанавливали свой статус и опять назывались «князь» или, как в Европе говорили, «принц», иногда «дюк». Мало ли какому самодуру что в голову взбредет, поэтому более разумные правители примеряли ситуацию на себя и по отношению к древним династиям вели себя очень осторожно.

А вот церковь в те времена на этих землях была еще вполне самостоятельным игроком и на любого местного дворянина могла повлиять посильнее монарха.

По завершении всех династических и наследственных действий сходил к казначею и забрал переданные казаками выкупные деньги – тысячу пятьсот тридцать талеров. Получилось почему-то на тридцатку больше. Кроме того, выдали задолженность по оплате за последние три года службы, мне – четыреста тридцать два талера, а также за отца – две тысячи четыреста и за деда – тысяча двести, поскольку они до написания моего заявления мертвыми не считались. Правда, пришлось уступить в реестре место деда какому-то родственнику пана полковника. Зато за своей фамилией так и оставил два места рядовых казаков с правом выдвижения в старшину. Пока Юрка подрастет и возмужает, пока родит и вырастит сына, в строй поставить будет кого. А карьерный рост у нас, как и везде, зависел от образования и количества грошей. У Юрки будет и то, и другое, так что дорога в старшину ему всегда открыта.

Домой в возке увезли восемь пудовых и один десятифунтовый кошель серебра.

Своему родственничку Собакевичу ни с кем особо кости не мыл. Но выяснил, что, как только Иван Заремба донес из полона мою сказку, восьмерых своих пахолков он жестоко казнил, а трое сбежали в неизвестном направлении. Свое же личное участие в этом деле он отрицал напрочь. Правда, месяца три назад с большим обозом отъехал в Речь Посполитую в гости к шурину, который проживал в собственном замке, недалеко от города Смела.

Ничего страшного, Конецпольские, которые являлись сюзеренами этих земель, имели определенные планы в отношении своего самого младшего отпрыска и моей сестры Татьяны.

Наш отец в приданое ей земли не определил, но выделил сто тысяч серебром, что сделало ее привлекательной невестой даже для дальних европейских магнатов. Не знаю, как она сама к этому всему относилась, но лично мне данная ситуация была на руку, и никуда от меня Собакевич не денется.

Сегодня наступил наконец десятый день отпуска, и с самого утра на моем дворе было столпотворение. Если бы заранее знал, чем окончится мое напутствие отпускников, выбирал бы другие формулировки. А говорил тогда так:

– Если кому-то не нравится ходить на корабле по морям-океанам и смотреть мир, должен привести ко мне замену не менее двух человек. Если кто-то из рядовых хочет стать сержантом, значит, свое отделение должен сформировать сам. И девчонок не забудьте, пусть их с сопровождением отправляют сюда, в Соколец, здесь их пан Иван ожидать будет. Там, где мы станем жить, только чернокожий и краснокожий народ. На вкус и цвет товарища нет, но учтите, самые работящие девчонки – это наши, беленькие. В общем, те тоже ничего, но борщ готовить не умеют. Да, не забудьте подобрать всех бродячих сирот, даже самых маленьких.

119