Рождение державы - Страница 30

– О господи, какая ересь! – Обозначив себя великой грешницей, она неистово стала молиться о любимом человеке, грешнике Микаэле, о прощении грехов его. Когда замолчала, опустив голову, обнял ее и прижал к себе:

– Я тоже люблю тебя, Изабель.

Итак, мы потихоньку двигались. Своевременно подгадав обеденный привал к началу сиесты, подъехали к небольшому городку Капабланка. Кучер и двое воинов из арьергарда остались на улице охранять поезд, так как второй день шли по землям Кастилии-Ла-Манча, а места здесь, говорят, для путешественников опасные. Который год всякий сброд не переводится, несмотря на то что кирасиры герцога Кастильского периодически вырезают разбойников под ноль.

Дона Изабелла, мы с Луисом, Педро во главе оставшихся девяти воинов и Мария, служанка сеньоры, вошли в обеденный зал почтового заведения. Здесь было чисто, но в нос шибанул какой-то кислый запах. Окинув взглядом помещение, зафиксировал обстановку. Заметил, что точно так же поступил и Педро. Все оконные решетки были подняты, в комнате оказалось достаточно светло.

Людей за столами находилось немного. Двое крестьян слева от входа ничего не ели, но потягивали вино. Справа от входа сидел одинокий кабальеро при шпаге с чашей, крестовиной и широким эфесом, одетый бедновато, но кричаще – несколько великоватый хубон из затертого атласа в желтых и розовых тонах, штаны от совсем другого костюма, но ботфорты – добротные, с серебряными пряжками и шпорами. И семейство какого-то путешествующего горожанина – жена, сын лет семнадцати и четыре дочери от семи до пятнадцати лет обедали за столом у стены напротив входа.

Мы расселись за тремя столами, заняв часть зала у правой стены. Заказ принимала хозяйка заведения. В таких случаях с самого начала путешествия Изабель поручила Луису вести все переговоры. Такая обязанность была ему по статусу: его грудь пересекала лента морского офицера.

После приема заказа хозяйка сказала:

– Почтовый поезд с охраной отправился еще утром. Сеньоры останутся на ночь или последуют дальше?

– Дальше.

– Как будет угодно сеньорам, но мы всем рекомендуем отправляться только с почтовой охраной, мы слышали, на дорогах опять неспокойно.

– Нет, у нас своя охрана, мы остановимся на ночь в Льесе.

Обратил внимание, что кабальеро, посматривая в потолок, кивнул головой каким-то своим мыслям, а через пару минут краем глаза заметил какие-то изменения слева – это выбрались из-за стола выпившие крестьяне и, слегка пошатываясь, двинулись на выход.

Педро хлопнул по плечу одного воина и громко приказал:

– Иди, скажи Мигелю и Адриану, пусть присоединяются. Там и одного кучера достаточно.

Тот вышел и через пару минут вернулся в компании еще двух бойцов.

Обедали не спеша, когда столы опустели, никто никуда не торопился – время сиесты священно. Незнакомый дворянин несколько раз кидал в нашу сторону взгляд, затем, когда мы уже рассчитались и готовились уходить, поднялся и подошел к столу.

– Прошу простить за беспокойство. – Он поклонился Изабель и обозначил поклон нам, на его щеке выделялся багровый шрам. – Разрешите представиться, кабальеро Хулио де Ла Грус из провинции Альбасета. До ранения был капитаном конно-гренадерского полка.

После того как Луис представил нас и предложил новому знакомому присесть, тот продолжил:

– Слышал, вы сегодня собираетесь отправиться к городу Льес? Я после излечения еду в Мадрид за назначением, путешествую в одиночестве, уехать в сопровождении почтового поезда опоздал. Не буду ли навязчивым, если напрошусь ехать в вашем сопровождении? Говорят, здесь на дорогах неспокойно.

– О! И я еду за назначением! – обрадовался Луис. – Будем рады твоему обществу, а в дороге лишний клинок не помешает.

Почему-то, что и когда делать, Изабель и Педро спрашивали у меня, и Луис считал это нормальным, словно сие было в порядке вещей. Сейчас я показал Изабель глазами на выход и едва заметно кивнул, мол, пора в путь. Она взяла в руки свой ридикюль и поднялась из-за стола. Все тут же подорвались с мест и потянулись на выход: бойцы спереди, следом Луис с доном Хулио, далее Изабель, опирающаяся на мою руку, а за нами Мария и отставший Педро.

– Дона Изабель, – за спиной раздался негромкий голос Педро. – Разрешите задержаться дону Микаэлю.

– Что-то случилось? Говори, Педро. – Она остановилась и повернулась к нему.

– Это только мои мысли, сеньора… На нас могут напасть дорожные бандиты.

– Твои подозрения обоснованны?

– Не знаю, сеньора, – замялся он, – за столом у выхода сидели двое крестьян, руки которых имели совсем не крестьянские мозоли. Может быть, останемся на ночь здесь?

– О чем ты говоришь, Педро? Какие крестьяне? Да в моем поезде три дворянина! И ты, знаю, воин не из последних. И десяток опытных бойцов, которые мне обходятся в круглую сумму. Так о каких крестьянах ты говоришь? Ты чувствуешь, какой здесь запах? Ты хочешь, чтобы я до утра это нюхала?

Педро, конечно, парень разумный, но брякнуть магнату современности, что тому в делах могут помешать какие-то крестьяне, совсем не разумно. И подействует, словно красная тряпка на быка.

– Ладно, пошли. – Я хлопнул его по плечу, прекрасно понимая, что отговорить Изабель от поездки сейчас просто невозможно.

Если честно, то крестьяне мне показались странными совсем по другой причине: еще из той жизни знал, во время сиесты кафешку покинет только сумасшедший испанец. А два сумасшедших одновременно – это перебор.

Дон Хулио уже успел вывести свою оседланную лошадь и теперь красовался верхом на вороной красавице. Это была настоящая берберийка, уж в этом-то ошибиться не мог, дед Опанас вернулся из Франции с подобным трофеем, в бою у какого-то испанца отбил, только та лошадь была гнедая. А у этой оказались те же сильная и изогнутая шея, длинная и узкая голова, густые грива и хвост; тонкие длинные ноги и глаза – смелые и злые, как у настоящего сторожевого пса. Странно, только вела кобылка себя беспокойно, словно на спину взобрался совсем не друг. Вероятно, она досталась дону Хулио недавно. Действительно странно, для внешне небогатого дворянина ну очень дорогое приобретение, как бы не в тысячу серебром. А рядом с ним что-то увлеченно рассказывал Луис. Остальные бойцы тоже вскочили на своих лошадей, а кучер открыл дверь кареты и дожидался сеньору.