Рождение державы - Страница 82

Зазвучали аккорды вступления, и полилась песня. Нет, это был даже не перевод, ни одна наша версия не имеет ничего общего с авторским текстом.

Нас генералами песков зовут,
И наша жизнь – сплошной обман…

Пусть простят меня потомки, чье авторское право нарушил, чьи удивительные песни прихватизировал. За триста лет до их возможного первого звучания.

Глава 6

На этот раз в Марсель отправился лично. Для сопровождения взял Антона и Данко Ангелова, тоже вполне подготовленного бойца. На них пал мой выбор, так как оба неплохо понимали по-французски, тем более Антон уже здесь бывал.

Идея посетить этот город возникла не спонтанно. Она витала в сознании с того самого момента, когда в мои руки попало письмо пирата. Тогда я его не выбросил и не уничтожил, за что-то зацепился глазами, и это что-то заставило отложить его в архив для будущего осмысления.

С того момента, как попал в рабство, меня не покидало жгучее желание жестоко отомстить за убийство отца, деда и ближников нашей семьи. Тогда, во время побега на шлюпке, эти мысли заняли все мои чувства и стали путеводной звездой. А потом мое нынешнее сознание растворилось в моем же сознании, пришедшем из будущего.

Нет-нет! Желание мести никуда не исчезло, просто, отринув юношеский максимализм, стал смотреть на проблему трезво, а с учетом поставленных перед собой задач – прагматично. Прикинув все расклады, прекрасно понял, что запросто с Собакевичем расправиться мне не дадут. Желающих восстановить справедливость да пограбить ближнего своего, конечно, нашел бы немало, но и Собакевич в пику мне мог выставить вместе с родственниками сотни полторы своих сторонников. Вот и вышло бы в нашем споре, что бабка надвое гадала. А в том, что он готовится к нашей встрече, не надо было даже сомневаться. Весть о моем добром здравии выкупленные из рабства казаки уже давно разнесли по Украине.

Не победив противника, затем таскаться по судам с моим словом против его слова и с обиженной рожей (если останусь в живых) было бы огромным уроном для чести. Здесь даже дуэль не поможет, каким бы ее исход ни был. Кроме того, не верил я, что ныне еще здравствует кто-либо из его пахолков, участников того непотребства.

К сожалению, для меня прежнего такое развитие событий выглядело вполне реалистично. Я же нынешний, определившись с дальнейшим бытием, сформулировав цели, задачи и приоритеты, решил торопиться не спеша. Однако оттягивать с выплатой кровного долга больше было нельзя. Не поймут. Иначе не только князья, но и самый захудалый посполитый шляхтич при упоминании моего имени станет высказывать свое «фэ».

Наконец к весне тысяча шестьсот восьмидесятого года подготовка завершилась. Теперь можно было с уверенностью сказать, что, несмотря на возраст личного состава, под моим началом находилось лучшее в мире на сегодняшний день боевое подразделение. Тем более что каждый из парней в свое время понюхал немало и крови, и пороха.

Определил, что в рейд пойдут семьдесят три бойца и доктор. К этому времени все были отлично подготовлены, знали свое место в строю, приучились к четкому исполнению команд, а также порядку действий на марше, во время атаки и обороны.

Удобно и прилично одеты были все. Нательное белье (трусы и рубаху) пошили из натурального шелка; темно-синие костюмы (куртки и штаны) – из плотной льняной парусины-канифаса. Лично себе такой костюм не шил, мой зеленый дорожный тоже хорош, а поддоспешник под кирасу имелся.

В отличие от кирасиров, остальных бойцов вместо коротких штанов обрядили в неширокие шаровары (по типу привычных для нас армейских) и вместо ботфортов – в невысокие мягкие сапоги. Плащи с капюшонами пошили из непромокаемой конопляной парусины, получилось дешево и сердито. Первоначально броней оснащены были только шестьдесят человек, поэтому для остальных изготовили бронежилеты в виде бригантин с прикрепленным рюкзачком-мародеркой для личных вещей, а также закупили в Толедо пехотные шлемы. Кавалеристы свои личные вещи хранили в седельных сумках.

Каждый боец имел бензиновую зажигалку, латунный котелок, флягу и кружку, оловянную ложку, иглу с ниткой, зубную щетку из конского волоса, коробочку молотого мела с сушеной мятой, кусок мыла, полотенце, а также запасной комплект нательного белья и суконных портянок.

Мыло тоже было собственного изготовления, но его запах мне не нравился, однако играться с ним было некогда, мылит и растворяет грязь хорошо – да и ладно.

Вместо аптечки каждый имел рулон перевязочной льняной ткани и латунную трубку на винтовой закрутке с настойкой ректификата-самогона и чистотела. Доктор, правда, подготовился более серьезно, в его большом дорожном ящике можно было найти и хирургические инструменты, и морфин, синтезированный нами из опия, и аспирин. Здесь даже была его главнейшая драгоценность – отлитый вместе с Иваном и притертый лично мной самый первый в мире инъектор, платиновый шприц с пятью иглами. Был он, конечно, великоват, а иглы – грубоваты, но лиха беда начало.

Когда-то радиоприемник в моей машине был настроен на канал, где ежедневно по полчаса вел передачу знаменитый доктор-педиатр. Вот и всплывала частенько в моей голове разная медицинская информация, которой не забывал делиться с мсье Ильяном Янковым. Короче, от первых опытов с лечением больных крестьян наш доктор находился в полнейшем восторге. Так что, думаю, и в походе от него будет толк.

Вооружены мы были следующим образом: кавалеристы – кинжал, шашка, револьвер и винтовка. Остальные бойцы в дополнение к специальному вооружению имели кинжал, револьвер и винтовку. Кроме того, все были снаряжены перекинутыми через левое плечо бандольеро на сто винтовочных патронов и пристегнутыми к поясу патронташами на тридцать патронов револьверных.