Рождение державы - Страница 113

113

– Этих турков и турченят я терпеть не могу, – отмахнулся он, – да и оселедец мой им тоже вряд ли понравится. Еще убью кого-то, и провалится вся твоя задумка.

С нами напросился Илья Сорокопуд, который в компании с еще несколькими бойцами хотел прогуляться по берегу.

– Не возражаю, – сказал ему, – но ведите себя корректно.

Ворота были закрыты, но у входа в калитку нас встречали молодой эфенди и евнух-толмач. Мы представились, а они, увидев грамоту великого визиря, тут же дважды поклонились (нам коротко, а грамоте почтительно) и через внутренний двор повели в центральную башню.

Комендантом крепости оказался некий Джунаид-бей, мужчина лет сорока. О возможном нашем прибытии и о целях похода он давно знал и очень рассчитывал на благоприятный его исход. Как стало понятно, не только (или не столько) из патриотических побуждений, сколько из-за того, что весь полученный от меня налог пойдет в копилку его отряда. Оказывается, султан султанов, хан ханов, предводитель правоверных и наследник Пророка опять забыл выдать годовое жалованье пограничным отрядам. Вот они и выживали кто как мог.

– Можете даже не сомневаться, уважаемый Джунаид-бей, все свои обязательства, безусловно, выполню. И вообще, надеюсь на очень долговременное сотрудничество.

Было видно, что мои слова ему понравились. Выполнив все официальные процедуры, он нас не отпустил, а усадил за стол, две рабыни с азиатской внешностью притащили разные сладкие вкусности и одуряюще пахнущий кофе. В общем, комендант мне показался человеком спокойным, незаносчивым, вполне себе нормальным и адекватным. Таким, с которым можно иметь дело. Только немного назойливым и прилипчивым, уж очень хотел знать, что делается в мире, а главное, кто с кем воюет.

Кроме нас четверых, в его кабинет набилось около десятка сухопутных офицеров и три морских капитана. А что? Кинотеатров и телевизоров нет, а здесь живое радио из Франции приехало, вещающее на родном, турецком языке.

Засиделись до сумерек, мне предоставили возможность исполнять роль главного сказочника. Вот уж довелось языком помолоть. А что мужскую компанию интересует? Правильно, война, деньги и женщины.

Довелось вспомнить все, о чем читал в европейских газетах. Особенно присутствующим понравился рассказ об ограблении некими ворами испанского банка. Услышав же размер украденной суммы, вначале все находились в прострации, затем радовались, как дети. И не чьей-то удаче, а тому, что обворовали именно испанцев.

Язык к моменту прощания уже болел (образно говоря), зато мы обогатились знаниями о положении дел в Московии, Речи Посполитой и Запорожской Украине. В итоге договорились, что один из присутствующих, ногайский бек, покажет место выпаса для лошадей, а также территорию для летнего лагеря, отведенную моему отряду. В будущем туда будет свозиться разное добро, станут доставляться переселенцы (рабы – в интерпретации османской стороны).

По окончании переговоров, как только сели в шлюпку, отдал команду капитану Рыжкову швартовать «Ирину» к пирсу, выводить лошадей и выгружать повозки. Потом, правда, возник небольшой спор о том, кто именно отправится с ними в ночное – хотели все, поэтому десятникам пришлось тянуть жребий.

В поход выступать решили с рассветом.

– Ну ты и жук, Михайло, – выговаривал Иван. Его вороной коняга вышагивал справа от моей Чайки. – Это же надо умудриться – сделать из вражины-турка пособника в своих делах. Эх! Если бы они только знали… Но как мы их, а?!

Правильно, Иван. Тот Михайло, которым я был еще два года назад, до такого решения своих вопросов никогда бы не додумался. Если бы ты только знал, что многие люди будущего впитывают циничность и беспринципность с молоком матери, а человека порядочного, справедливого и честного считают лохом обыкновенным, ты бы ужаснулся.

По удивленным взглядам, которые на меня иногда бросали бойцы, было понятно, что весь этот проход через вражескую территорию и свободное общение с османскими офицерами их не слабо шокировали. И это несмотря на то, что все наши шаги были заблаговременно продуманы и доведены до сведения личного состава. Наверное, одно дело – понимать умом, а совсем другое – действовать.

Мы выступили, как и планировали, с рассветом. Высадились на берег, как только начало сереть, и выгрузили походные пожитки. Все три корабля на рейде сцепили бортами, оставив под командой боцмана Славова девять человек караула.

Издательской компашке Карло Манчини, дабы дурью не маялись, поручил отлить новый шрифт и приступить к выпуску букваря на новом славянском языке и арифметики. Стаса тоже хотел оставить, но Антон его пристроил на время рейда к минометной батарее в качестве «старшего куда пошлют», поэтому вмешиваться не стал.

К этому времени на выделенную нам площадку, находящуюся в двух километрах от крепости, из ночного пригнали табун. После двухнедельного болтания в море, в тесноте надтрюмной палубы, простор ночной степи и свежесть трав помогли нашим лошадкам восстановиться, и сейчас они выглядели здоровыми и резвыми.

В табуне насчитывалось семьдесят четыре лошади, шестьдесят строевых и четырнадцать тягловых. Седла были загружены на повозки еще с вечера, поэтому наши приготовления оказались недолгими. Маршрут наметили давно, план похода неоднократно обговаривали, оставалось только воплотить планы в жизнь.

Командовать на марше приказал Антону, посчитал неправильным, что капитан должен служить у полковника попугаем. У каждого из нас были свои функции, и каждый должен был заниматься своим делом, мы же с Иваном возглавили походную колонну, и все.

113